твет очень прост: я старался, но у меня ничего не вышло.

А когда я рисовал баобабы, меня вдохновляло сознание, что это страшно важно и неотложно». Невидимый фрактал из «страшно важных» труб оплетает маленькую планету, ветвится и пронизывает все живое. Наши построения могли бы рухнуть в одном единственном пункте: в булгаковской Москве реке не было никакого масла. Но: «Иван Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью черной воде». Нефть и черная вода! «Вода в пруду почернела» и после видения Ивана на Патриарших. Поэт очертил Иисуса «черными красками», а спрут, почудившийся больному мастеру, вдруг становится чернилами, в которых можно захлебнуться. «Нагадил в чернильницу» и ужасный воробышек, посетивший профессора Кузьмина.